Да, это сначала будет проявляться именно телесно, но быстро дойдет до мышления и начнется мысленная жвачка — что со мной не так? Как я выгляжу? Я плохой/бестолковый/некрасивый и тд. Мысли только разгоняют симптом в теле и вот мы уже скукожились, покраснели, начали заикаться, расплакались, провалились. Казалось бы — достаточно просто думать в этот момент иначе, рассуждать логически и всё пройдет. Всё, да не всё.
Низкая самооценка и страх негативного мнения о себе от окружающих проявляются от нашего стыда. Иногда это устойчивое, вжившееся в нас хроническое состояние недовольства собой, негатива к своим проявлениям. А иногда ощущается как ожог — телесный и молниеносный. Даже для людей с высоким уровнем осознанности и саморефлексии недостаточно в момент падения в стыд наговорить себе много хороших слов, чтобы выбраться. Формирование стыда у ребенка происходит еще в доречевой период и прошивается в мышечных реакциях, в специфической биохимии мозга и индивидуальной реакции на стресс (бей, беги, замри). Поэтому словами здесь не пробиться или же они будут восприняты сознанием поверхностно. Необходимо подныривание глубже.
Первое, что проявляется телесно — это внимание, тонус, частота работы мозга. Внимание при этом состоянии все время направлено на сканирование внешней среды, изучение других людей, но не с целью узнать что-то про них, какие они, а увидеть себя в них и какой я в их сознании. Об эмпатии здесь нет и речи, так как внимание это очень тоннельно и ригидно, выхватывает своим лучом только конкретно интересующую информацию — я сейчас для этого человека хороший (правильный), интересный?
На себя, свои сигналы в теле, чувства или ощущения внимание почти не направляется, рискуя потерять из виду важную информацию о внешней среде. Это вызывает постоянное состояние повышенного тонуса и возбудимого ритма головного мозга. Проявляется внешне это в тревоге, панических атаках, ОКР, кожных заболеваниях, сердечно-сосудистых отклонениях, перфекционизме, непонимании своих желаний и потребностей, более развитом мышлении по сравнению с эмоциями и телом.
В общении с другими человек, находясь в подобном возбудимом состоянии с повышенным вниманием на других людях, может не интересоваться их жизнью, а рассказывать только о себе. При недостатке воспитания так тоже себя ведут, но тут именно стремление проявиться во внешней среде в противовес тревоге, что меня никто не замечает, я не значим. Может перебивать, опять возвращая разговор на себя. И обратные стратегии — страх проявляться, публично выступать, честно говорить о своих переживаниях, прояснять отношения, страшась конфликта и отвержения.
В любом случае будет домысливание за других в высокой степени, доходя до абсурдности. Я знаю, что ты обо мне думаешь, что ты чувствуешь ко мне — убеждения как раз воспаленного внимания, сканирующего внешнюю среду. При этом человек не может понять, что чувствует он сам, его внимание не направляется на собственное состояние.
Поэтому все чаще в своей работе я замедляюсь до альфа-ритма головного мозга и веду именно внимание человека на происходящее с ним. Это обжигает и хочется привычно выбежать «в голову», поразмышлять. Но раз за разом, сочетая анализ, внимание на себе в своем настоящем и прошлом, нам удается переводить и тонус в более спокойное состояние. Только в этой точке психика способна на исцеление и самовосстановление. Человек в покое своих систем определяет верно и свою активность, собственные цели и стратегии. Это и есть подныривание под сценарий и тупики.
Вне психотерапии возвращать внимание на себя помогают:
— дыхание, при котором выдох длиннее вдоха;
— замедление темпа речи, снижение тембра голоса, переход в более гортанное звучание;
— максимально напрячь все мышцы, следуя снизу вверх и после паузы расслабить;
— взять паузу прежде, чем отреагировать на внешний вызов и м момент паузы посмотреть вглубь себя, увидеть себя маленького и испуганного, посмотреть на увиденное через добрые глаза;
— телесный контакт с самим собой, потереть интенсивно свои ладони друг об друга, чтобы они были теплыми и положить их на то место, где сейчас в теле проживается стыд. Пропустите через них всё тепло и нежность, на которое вы способны.
Умение взаимодействовать с реальностью и вызовами взрослой жизни передается по наследству. Это прозвучит странно и больно для тех из нас, кто трудится не покладая рук, старается зарабатывать, обеспечивая детям счастливое будущее, а вот они все никак в это будущее не шагнут. Не освободят нас от повинности принадлежать все время их интересам. А что же в этой ситуации происходит такого, что дети не перенимают наше трудолюбие и ответственность?
Генетический фактор, физиологические и биохимические особенности ребенка. Мама может быть сверх дофамино заряженная женщина, стремящаяся к успеху, регулярный спорт или образование. А у ребенка другая гормональная система, уровень ферритина, темперамент в конце концов. И вот уже для такой «бодрой» мамы ребенок флегматик будет выглядеть неудачником. Никакие убеждения, призывы или личные примеры здесь кардинально ситуацию не поменяют, но если стыдить ребенка за его подобную инаковость, то это точно отобьет желание быть похожим на своего родителя. Зато доброе принятие, понимание его особенностей поможет раскрыть и его сильные стороны или скомпенсировать существующие трудности. Особенно родителям стоит помнить здесь, что в этой ситуации нет абсолютно никакой вины ребенка, он родился с таким набором факторов именно от них.
• Фактор травмы. Если в течении детства с ребенком произошла какая-то сверх стрессовая ситуация, превосходящая возможности его психики с ней справиться, то психо-эмоциональное развитие могло зафиксироваться в этой точке. Тело растет, а психика не успевает — она не свободна от расщепленных, непереработанных и тем самым передавливающих её переживаний. Таким же образом могут влиять на чувствительных детей и накопительные, повседневные травматичные переживания, связанные со специфическим удовлетворением (или не удовлетворением) детских потребностей взрослыми людьми. Фактор любой непереработанной травмы будет проявляться в стиле привязанности человека — возможность и способ строить отношения с самим собой и другими. В психотерапии с привязанностью работают, но это долгий процесс, захватывающий внимание к телу, ощущениям, эмоциям, поведению и выстраиванию контакта с терапевтом.
• Фактор прямого наследования. Когда поведение, стиль жизни самих родителей не является объективно зрелым. Они не умеют зарабатывать или распоряжаться деньгами, находятся на содержании своих же собственных родителей или в постоянных кредитах. Наличие устойчивой зависимости даже у одного из родителей, которая отвлекает на себя жизнь или ресурсы семьи. Если сам способ родителей жить свою взрослую жизнь не внушает ребенку оптимизма и желания расти — хроническая усталость или выгорание от отношений в браке, от нелюбимой работы, от заботы о детях, общее состояние неудовлетворенности своей жизнью и отсутствие каких-либо действий для перемен. Просто все плохо и ничего с этим делать не нужно, так как это и есть сама жизнь. Вполне логично, что в такую жизнь детям идти не хочется, ведь пример именно своей взрослой жизни они берут из семьи. Поэтому задача родителей, среди прочих многих повседневных обязанностей, быть счастливым, заботиться о себе, удовлетворять свои потребности, не нарушая интересы других людей, развиваться, переводить свои мечты в цели. Это очень действенный для детей пример, как же это интересно быть взрослым.
• Фактор патологического симбиоза. Вот здесь самая частая история у трудолюбивых родителей, ведь им в свое время пришлось рано повзрослеть. Раньше необходимого возраста, когда приходилось в определенном смысле заботиться о своих родителях — об их чувствах, настроении, удобстве, безопасности. В определенных ситуациях у эмоционально незрелых родителей или в трудных жизненных обстоятельствах вырастают грандиозные дети. Они все могут, все на себе несут-везут, вся их гормональная система разогнана на то, чтобы быть системой обеспечения для других. Системой потребления они быть не обучены. Помним рассказы про ключ на шее в 7 лет, готовка не только для себя, но и для родителей. Которые сутками на работе, а то и в командировке на две неделе, а ребенок дома один — сам ходит в школу, спит, ест, сам с собой разговаривает, еще и о кошке заботится. И взрослые таким ребенком гордятся, не понимая, какой ценой ему даются такое подобие взрослой жизни. И вот именно эти грандиозные дети, становясь родителями, много работая все так же на благо окружающих, не могут постепенно передавать заботу о себе своим детям, определенную ответственность им за их жизнь. Ведь они не чувствительны в этой зоне — они всегда несли ответственность на себе, всегда с себя спрашивали и не понимают необходимость и своевременность этой разгрузки, что пора передавать детям и заполнять освобождающееся место собой, своими интересами. А они разве есть, эти свои интересы, жизни для себя? Они до последнего не делятся с детьми необходимостью заботиться о себе, пока не взрываются от перетруженности шеи. А дети им успешно зеркалят, что тем не хватает состояния потребления, быть объектом чьей-то заботы, хотя бы самого себя.
• Фактор бунта. Здесь процесс может быть двухсторонним: как родители своими действиями могли, сами того не желая, заложить для этого основу, так и уже взрослый ребенок решил быть, например, обиженным или в бесконечном творческом поиске за чужой счет. Родители способствуют такому бунту, когда вовлекают ребенка в свои конфликты, делают его заложником мира или войны с родственниками. Часто это проявляется при разводе, когда ребенку одна из сторон предъявляет бесконечный негатив на другого родителя. А в детском сознании он состоит из мамы и папы, если одна часть теперь плохая, то она в развитии замирает, ей нельзя проявляться. И это ограничение становиться взрослым, потому как на одной ноге далеко не ускачешь. Или сам ребенок мог взбунтоваться против реальности, в которой родители по какой-то причине потеряли свое материальное благополучие и больше не могут широко обеспечивать потребности ребенка. Это своеобразная детская истерика в магазине, где ребенок падает на пол и требует желанную игрушку. Так вот, если этому ребенку уже больше, чем 18, то его смело можно в этом магазине оставить. Знакомство с реальностью в таком случае приходит через боль, но для этого нужно не лишать ребенка возможности её пережить. Ни отмазывать, ни исправлять его ошибки, а предоставить ему посильную помощь в контакте с последствиями и ответственностью за свои действия.
• Фактор вторичной выгоды самих родителей в незрелости своих детей. Такое тоже присутствует и в терапии становится проявленным. Самому себе бывает сложно отвечать на вопросы «зачем, для чего я удерживаю своего ребенка?», «чего я боюсь?». Тут и про собственную невостребованность, про страх остаться лицом к лицу с нелюбимым партнером или про нежелание увидеть свою жизни настоящей, как она есть и как я с ней обошелся.
Если вас беспокоит несамостоятельность ваших уже взрослых детей, проведите себя по этим пунктам, поищите в себе честно и внимательно ответы на свой вопрос. Они обязательно найдутся, как и способы решения, но вот понравятся ли они вам?
Расстаться страшно остаться — всё дело в запятой.
Любая семья, особенно долго существующая, живёт по законам систем, главной задачей которых является поддержание выживания. А это возможно, если есть сильный центр управления и большая часть времени этой семьи проведена в гомеостазе.
В семье есть более или менее стабильная фигура, на которую принято опираться и следовать за ней (кто в доме хозяин) и основное время существования пары проведено в мире, даже если это потребовало от участников каких-либо жертв (наступить себе на горло там, где требуется сохранить баланс). Это очень прочная конструкция, расшатать которую не вдруг удается любовникам, трагедиям или болезням.
Такая пара, как правило, растачивается изнутри, когда груз претензий, усталости или просто потеря любви накапливаются в непреодолимость совместного существования в прежнем виде. И тогда появляются сначала тихие надежды на «пожить немного раздельно», которые в видимой своей части предполагают отдых друг от друга, а в скрытой-истинной тестирование новой реальности и себя в ней. Получится — хорошо, буду наращивать дистанцию, не получится — вернусь и буду знать, что так лучше.
И вот в момент этого тестирования нового существования начинается агонизированная конвульсия системы, которая обеспечивается диким страхом от потери может и не очень приглядного, поношенного, но стабильно существующего и своего, против непонятных кисельных берегов с молочными реками, до которых никто так и не добрался, но очень, очень хочется.
Агония проявляется постоянными сомнениями в правильности решения, в «случайных» встречах с тем, с кем решил расстаться, чтобы убедиться, а не поменялось ли чего, в безостановочных, ползущих предательских мыслях о казусах журавлей в небе, о хороших моментах в прошлом, о вине перед детьми, родителями и самим партнером. Система шарашит гормонами из-за страха потерять пусть и не очень приятную, но реально существующую данность=безопасность вместо чего-то там вдалеке,
Морали здесь никакой нет, потому как это лишь стандартный сценарий нестандартных исходов: кто-то так и не решается расстаться и совершенно прав, так семья действительно хорошая, а нужно было просто как-то переработать усталость от совместного. Кому-то удаётся справиться со страхом, шагнуть в собственный апокалипсис, всё потерять, но выйти на совершенно новый трансформационный уровень личности. А значит быть тоже по-своему правым. Кому-то не удаётся выйти из агонии, приняв на себя ответственность первым всё прекратить, а значит продолжать страдать, надеясь, что всё само расположится наилучшим образом. Да и здесь все правы: твоя жизнь — делай с ней, что хочешь.
Разница лишь в том, что у тех, кто занял активную позицию и начал завалы разбирать, несмотря на сопутствующие потери или помехи, увеличивается авторитет, а значит и влияние на свою жизнь. У тех же, кто решил предоставить все решения Судьбе, случаю, партнеру или Богу сокращается возможность управления своей жизнью, предоставляя освободившееся от своего участия место кому-то другому. И желающие занять этот вакуум обязательно найдутся, но управлять они будут, исходя исключительно из своих интересов.
Психика наша — уникальная живая ткань, через которую человек может излечиваться, обновляться, а может и умирать в разрухе.
Дело в том, что всё рождающееся в нас — в мыслях, в чувствах, эмоциях, в душе и в сознании — независимо от того, к кому мы это адресуем, кто или что причина нашего состояния, всё это становится питающей прежде всего нас самих «пищей».
Смотрим мы на малыша и улыбаемся от нежности и умиления, в нас сразу подскакивает уровень окситоцина и мы даже не замечаем, что тиская его в объятиях, мы сейчас заполняем живительным бальзамом трещины и шрамы в своей привязанности. Она сложилась много лет назад (до первого года ребенка), а компенсировать её нарушения, удовлетворять свою потребность в любви мы можем всю оставшуюся жизнь.
Но для этого есть условие. Так как мы не можем вернуться в свое прошлое и там чем-то себя напитать буквально, мы восполняем это в каждый момент своей жизни, отдавая это другим. Не хватило любви и признания — подарите это близкому и дорогому человеку. Искренне, от души и тогда вы неизбежно становитесь центром раздачи сигнала, который наполняется сначала сам, а потом уже делится. Ведь вся биохимия мозга, гормональный фон, который задействован в момент нашего чувства к другому является именно нашей психикой, у которой нет разделения «вот это для меня, а это для него».
У психики всё, рождающееся в ней для неё. Именно поэтому на нас так влияют уже давно минувшие события, мечты или тревоги — в реальности нет ни прошлого, ни тревожащих бед из будущего, ни вожделенного результата мечты. Но если всё это есть в мыслях и чувствах, то для психики это реальность, которую она обрабатывает каждый миг, затрачивая свои ресурсы. И именно от того послания, которое мы закладываем в наши мысли и чувства, от степени его сочетания со здоровьем, жизнью или разрушением и зависит, чем мы наполняем свою психическую ткань.
Пожелали вы искренне кому-то успеха и счастья, а психика знает, что когда искренне, то вырабатывается соответствующая биохимия в мозге, то за счет этих перемен в своем организме вы сами уже готовы быть успешным и счастливым. Пожелали упасть, даже не сомневайтесь — вы готовы к падению.
Самое трудное здесь заключается именно в том, что непонятно, как создать в себе то, чего не было заложено. Как это дать любовь, участие, тепло, благодарность, когда просто не знаешь, как/чем это испытывать. Невозможно любить своего ребенка, если нет любви к себе. Просто нечем осуществлять этот механизм. Можно сверхзаботиться, выполнять социальные нормы, а чтобы просто любить, нужно телом и психикой «помнить», что это такое.
Это действительно очень трудно, но возможно. Но для начала необходимо принять решение, что я буду любить вот этого человека или принимать ситуацию. А дальше уже исходить из того, «как если бы я знал, как это». Вот если бы я уже знала, какого это уважать себя, любить партнера, принимать свои ограничения, то какой бы я была, что бы я чувствовала, как поступала? Кто из тех, кого я знаю (реальный или вымышленный персонаж) справляется с этим так, что я тоже так хочу? Какая я становлюсь тогда, когда смотрю через глаза этого персонажа?
Это новый импринтинг, запечатление сейчас уже нужного и полезного того, чего не получили ранее. Это новый опыт себя, своих отношений с самим собой и с миром.
Как бы я провела сегодня, если бы уже сейчас была счастлива?
