Наша привязанность, сформированная когда-то к родителям – точнее, её суть — становится стержнем наших взрослых взаимоотношений как с людьми, так и с жизнью в целом. Что не менее важно – привязанность наделяет нас знаниями о самом себе.
Феномен привязанности сейчас на слуху, как и её классификация. Проводятся исследования, затеваются профессиональные споры — механизм завертелся.
Кому неизвестно, что надежная привязанность – это созидающее и помогающее благо, а любая другая (тревожно-амбивалентная, избегающая, дезорганизованная) – наполняет жизнь человека проблемами взаимоотношений, страхами и сложным восприятием самого себя.
Когда взрослый человек по ряду причин (работа с психологом, самостоятельный поиск информации) определяет себя в ту или иную группу, он как правило задается вопросом о том, как можно ситуацию изменить на более благополучную. То, что он нуждается в переменах к лучшему, определяет сам факт поиска информации и подобной рефлексии. Надо отметить, что у взрослого человека есть возможность осуществления подобных перемен, но это требует полноценного участия в контакте с близким и равнозначным партнером. Нарушения, полученные в отношениях, корректируются там же.
Но как часто в эпоху тревожного родительства взрослый решает исправить все, но только в контакте со своими детьми. Ради них, для них и об них, как говорится.
Идея понятная – дать лучшее, то, чего был лишен сам, что-то исправить и сделать как правильно. Ловушка здесь в том, что с ребенком невозможно создать те отношения, формой которой родитель не обладает. Ребенок не равнозначный партнер – он зависимый, не участвует полноценно в обмене привязанностями со взрослым, а формирует её из материала последнего. Отношения с ребенком могут послужить основой общей перестройки мировоззрения человека, может появиться потребность в ином качестве взаимоотношений, но полноценно сформировать и присвоить новый опыт можно именно в отношениях с равными, эмоционально самостоятельными партнерами.
Как это выглядит. Мама с тревожно-амбивалентной привязанностью, склонная к гиперконтролю, решила стремиться к безопасным и надежным отношениям, основанным на доверии и признании границ. Процесс неимоверно трудный, но возможный, если это постепенно распространяется на все сферы её жизни и становится своеобразной философией. В таком случае можно сказать, что потребность в хороших взаимоотношениях с ребенком привела к качественному улучшению жизни. Если это распространяется только на ребенка, а все остальные сферы (личные, профессиональные отношения) жизни не пересмотрены, то это неизбежно приводит к эмоциональному выгоранию от потуг казаться тем, кем не являешься.
Если мама с избегающей привязанностью не владеет положительным опытом близкого контакта, но ради ребенка усиленно пытается проводить с ним как можно больше времени, то это может превратиться в механическое присутствие, посвященное бытовому уходу и интеллектуальному развитию ребенка. Эмоционально мама будет закрыта, но ради правильного пути она постарается быть рядом. Этот обман не проходит бесследно и у ребенка формируется недоверие, «недо» всего значимого для себя. В окружении взрослых это может быть не так заметно, но с ребенком нужен особый контакт, вот только «выжать» его из себя не получится, во всяком случае без ощутимых потерь для себя.
В стремлении к заветному финишу необходимо учитывать позиции на старте. Там, где для одного доверие, эмоциональная открытость и хорошее отношение к себе норма, для другого это многолетний труд и преодоление. В самом по себе стремлении создать с ребенком эмоционально близкие и устойчивые отношения много жизни и любви, но трансформации, которые необходимо осуществить в своем сознании родителю будут успешными только в том случае, когда они системные, корневые. О их появлении можно узнать, когда меняются (укрепляются или завершаются) сложившиеся отношения с людьми, человек чувствует себя свободным, полным жизни, планов, идей. И во всем этом он осознает свою ответственность за происходящее с ним.
Помочь своему ребенку в обретении надежной привязанности с нами можно в тогда, когда мы создаем такую же с окружающими значимыми для нас людьми, меняем свою жизнь в эту сторону. Для этого и существуют психологи и психотерапевты.
Встречается гораздо чаще, чем слияние с дочерью – в этом контакте конкуренция может быть спасительной. Сын идеализируется, воспринимается, как объект, компенсирующий все недостатки партнера или отца матери. Происходит отрыв от реальности, мать игнорирует все, что нарушает ареол непогрешимости ребенка, приписывает несуществующие/неразвитые достоинства, вкладывает всю мощь свой любви с требованием непременной взаимности и пожизненной принадлежностью сына к своей персоне. Для подтверждения уникальности и одаренности ребенка, мать сравнивает его с другими детьми, дискредитирует их под различными предлогами (заодно и их родителей, которым никогда не стать такой матерью, как она).
Ошибок не признает, самокритика отсутствует или ранит настолько, что она вытесняется. Сторонняя критика вызывает агрессию и потребность в ответном «ударе». Создается галлюциногенное пространство, выход за которое с жизнью не совместим, потому как вся опора и собственные внутренние источники помещены в этого ребенка, там все надежды и «я еще покажу всем, кто меня не любил».
Нужно ли говорить, что не каждый сын может из этой ловушки выскочить? Это сладостное, убаюкивающее состояние, когда мама всегда твоя и для тебя. Отцу в этой системе место не предоставляют, его ментально заменяет вот этот самый сын. Попытка сына составить свою личную жизнь воспринимается, как угроза сложившемуся счастью, но напрямую мать об этом сообщить не может, да и не осознаёт. Поэтому избраннице приписываются все адовы пороки, она обесценивается, как не заслуживающая той сладкой патоки отношений, которые она своим присутствием «отбирает» у этой матери.
На помощь приходит переходный возраст вот всём своем блеске и с фанфарами (бунты, зависимости). Если пыл матери при этом поменяет тональность на негатив и злость от не оправдавшихся собственных иллюзий, то у сына есть возможность выскочить из этого нездорового контакта и прожить СВОЮ жизнь.
—На встречу Ася пришла в заметном возбуждении. Приземлилась на уже знакомое кресло, резко откинулась на спинку и, задержав взгляд на потолке, чеканно произнесла: «Я больше не могу».
— Что именно ты больше не можешь?
— Не могу их видеть, нюхать, знать.
Я понимаю, что Ася говорит о своих детях в возрасте не далеком от подросткового, со стандартным набором проблем с учёбой, поведением и отношениями между собой. Для неё – успешного предпринимателя с организаторскими способностями – это провал, который она никак не может исправить, хотя очень точно понимает, как оно должно всё быть. И невозможность эта вызывает огромное раздражение на своих, не таких как надо, детей с последующим бессилием и виной.—
Это распространенные, естественные и тревожные чувства, с которыми родители хотят как-то обойтись, что-то сделать, чтобы не болело. Но откуда приходит это раздражение?
Вот я же точно знаю, что и как нужно делать, чтобы было хорошо и знаю, что ребенок это может. Значит, он должен делать именно так. Родитель видит исходную точку, конечную цель и формирует дорожную карту, исходя из своих знаний, ценностей, опыта и приоритетов. Все это принадлежит зрелому мышлению, прийти к которому ребенку еще только предстоит. Для развития его психики необходима насыщенная палитра впечатлений, событий, эмоционального отклика, своего опыта, перерастающего в знания. Это не совсем то, что предлагает знающий, как оно должно быть взрослый. Иными словами, непослушание, своя странная и непонятная точка зрения, попытки настоять на своем и, вообще, назло маме отморозить уши – это неотъемлемая часть успешного передвижения по той самой дорожной карте, биологическая стратегия выживания, которая сильнее любой социальной системе требований.
Это происходит, когда требования, предъявляемые к ребенку, не соответствуют уровню его развития, знаний, возможностей. Прежде всего, воспринимается некая причесанная благость (успеваемость, чистоплотность, послушание, ответственность, спортивные достижения и пр.) и уже она натягивается на конкретного ребенка. Вон, Вася может, а ты чего? К ребенку это отношения не имеет, но больно кусает по собственным амбициям.
Одна из самых сложных задач у родителей – это предоставлять возможность своим детям делать свой выбор, совершать ошибки, плевать на свое будущее. Сложность здесь в том, что ответственность за весь этот трэш на тех самых, «а я тебя предупреждал» родителях. Чтобы это переносить, совладать и выживать необходим внутренний ресурс из собственной эмоциональной устойчивости, духовного развития, социального и материального комфорта, доступа к отдыху и приятным глупостям. У каждого свой набор и приоритеты, но, не имея этой опоры, невозможно в продолжительном сценарии быть опорой другому. Поэтому и говорят так много про кислородную маску, забота о себе – психогигиена.
Нужно столько решить, обдумать или просто осознать, а тут они. Конечно, мы сталкиваемся с разного рода трудностями и есть те, которые для человека не просто трудно переживаемые, но и невосполнимые. И здесь мы ждем поддержки или просто минуту тишины для наших чувств. А бывает, что просто не хватает собственной зрелости, чтобы справляться со своими сложностями и теми, что подразумевает воспитание ребенка.
Раздражение вызывает разное отношение у родителей и детей к порядку, вещам, личному темпу, запахам, интеллектуальным предпочтениям, да и всему тому, что определяет инаковость двух близких людей. Трудно любить чистоту и мириться с источником постоянного её убивания. Здесь есть неизбежные моменты, которые определены тем, что это хоть и близкие, но всё-таки разные люди. И есть те, которые формируются поэтапно, на примере родителей и выстреливают уже в своей самостоятельной жизни. Любовь к опрятности, чтению, полезным привычкам формируется на примере родителей, а не насильственного принуждения к ним.
Чтобы отделять себя от ребенка, отпускать его, признавать его, как отдельного человека со своим набором качеств и предпочтений, родителю необходима здоровая доля раздражения на него. Это регулятор необходимой дистанции нашей близости.
Раздражение — это сигнал, который говорит о сбое в системе, наша защита и относиться к ней нужно бережно. Игнорирование приводит к выгоранию. Успешная стратегия работы с раздражением — присвоение себе ответственности за это чувство. Не перекладывать его на ребенка и ждать, что это он что-то должен исправить, не «ты меня раздражаешь», а «я выбираю раздражение». Эта точка отсчета позволяет найти причину сбоя, маскировавшуюся в поведении других и провести время в разговоре наедине с собой. Иногда для этого нужна помощь, но уже понимание этого – большой подарок самому себе.
