Что такое одиночество? Чем люди занимаются с собой в свое же благо? Почему одной быть так страшно? Как начать быть наедине с собой? Что это за мероприятия? И почему это счастье уметь быть самой с собой?
Для того, чтобы начать поэтапно отвечать на эти вопросы, необходимо вообще понять и оглянуться в довольно ранний период детства, где мы сталкиваемся впервые с этим одиночеством. А сталкиваемся мы с ним впервые в момент своего рождения.
Три больших базовых страха:
И младенца разрывает весь этот ужас, смена среды является для него страшной и неизвестной. Нет никакого знакомого ему ранее внешнего мира, а значит и нет никаких с ним связей. Есть только его состояние, непонятно куда помещенного вот этого ребёночка. И появляется фигура матери. Мать, за спиной которой стоит вся остальная жизнь, все остальные люди, вообще весь внешний мир. И ее задача, помимо того, что она кормит ребенка, оберегает, заботится о его здоровье, начать со своей стороны протягивать к нему связи. Создавать их из своего чувственного отклика на него, из своего опыта быть ребенком, из своих возможностей любить и знаний о мире. Чтобы эти ужасы боли, смерти и одиночества постепеннопокрывались своеобразной миелиновой оболочкой из любви, нежности, сопереживания к нему большой и самой главной фигуры.
Но в базовых настройках у нас всегда эти страхи есть, они не случайно называются экзистенциальные страхи. Когда мать, как Винникот говорил, достаточно хорошаяи она достаточно хорошо справляется со своей задачей построения связи с ребёнком, создавая над ним такой своеобразный оберегающий покров, то дальше постепенно в процессе его жизни, когда ребёнок взрослеет,защитный образ матери как бы растворяется. И все созданные ею связи с ребенком начинают у него примыкать уже к внешнему миру, который раньше был спрятан за этой оберегающей фигурой. Это отношения со сверстниками, родственниками, учителями, затем с друзьями и любимыми людьми. Что создала мама будет воспроизводиться ребенком всю его оставшуюся жизнь с другими людьми.
Но бывает, что-то условно идёт не так между матерью и младенцем, какие-то потребности ребёнка в безопасности, в сытости, в эмоциональном отклике не удовлетворяются. А именно через этот отклик любящих глаз, через реакцию родителя на ребенка он узнает, что он во-первых есть (существует), а во-вторых, какой он (хороший, любимый, важный или нет). А что могло пойти не так?Мама могла работать, могла быть занята, могла болеть, у неё могла быть депрессия или она ругалась с папой или была одинокой и это переживала. То есть с мамой могла случиться жизнь ине особо сильно можно её в чём-то здесь обвинить.
Но тем не менее, что-то в этих связях пошло не таки потребности ребёнка не полностью удовлетворены. Но постепенно образ матери, как уже говорилось выше, растворяется и эти не полностью удовлетворенные потребностимы пытаемся состыковать с внешним миром. Как правило, с партнерами или со своими детьми. Что мы делаем? Так как это место не было полностью наполненомы хотим найти людей, которые бы встали теперь на место, которое занимала раньше мама и допитали нас. Вот они мне теперь это додадут.
Это же классическая история наших отношений с партнерами. Вот этот перенос мамы на других людей – стандартная история для тех родителей, которые требуют от своих детей, чтобы они делали с собой что-то,и родители могли тем самым гордиться. Чтобы они не были с собой, а вели себя как-то по-другому,нежели чем это в их природе, и тогда с родителями что-то будет хорошо. То есть мы, в принципе, к внешнему миру идем с запросом — стань моей мамой, удовлетвори мои потребностии у меня тогда не будет страха одиночества.
Но, как мы понимаем, мамы больше нет. Маму больше не подвезли, нигде. А мы продолжаем ждать, но теперь уже от других людей, что они как-то с этим справятся и нам станет лучше. Люди с этим не справляются . они рождены прожить свою жизнь и возможно тоже ищут себе маму. И поэтому страх одиночествастановится для нашей психики хроническим. Мы это видимпо тому, как это представлено в культуре людей. Это не то, что в какой-то нации или в каком-то историческом периоде,а в принципе у людей очень сильно развит страх одиночества.
Мы с одной стороны говорим о перенаселении планеты,а с другой стороны у нас страх одиночества. Как можно быть одиноким в таком количестве людей? Можно, потому чтоникто из этих восьми миллиардов людейне удовлетворит мой голод по большой, безопасной, любящейменя безусловно фигуре,как когда-то могла удовлетворить мама. И получается, чтоочень много связей социальных, много контактов, разного поиска, но они пустые и не напитывают этот базовый голод в близком контакте.
Поэтому то одиночество, о котором вы спрашиваете, это состояние, в котором живут многие из нас в силу того, что с нашими родителями, с нашей мамой тоже случалась жизнь. Мы не смогли по понятным причинам в процессе жизни это как-то себе сами додать, потому что были детьми и недостаточно зрелыми для этого. И мы искали это у других людей, но у них этого для нас нет. И вот мы сидим у разбитого корыта и говорим“я одинок(а)”. Одиночество – это ощущение, что в мире для меня близости нет.
Следующий вопрос — чем люди занимаются с собой в свое же благо?Давайте предположим, то, что мама должна была — бедная мама -этому ребеночку додать – это некое такое святое место, прослойка между ребенком и жизнью. Питать ее из людей могла только она или другая заботящаяся фигура — бабушка, если занималась воспитанием. Вот если это святое место оказалось ненапитанным,а другие люди его допитать не могут,то чем занимаются с собой в свое же благо?
Разворачиваютс к себе. Потому что ничего, кроме как разочарования,пытаться взять это у других людей, не принесет. И тогда, в свое же благо, мы разворачиваемся к себеи очень по-доброму, хорошо, через теплый контактсмотрим на то, в чем мы сейчас нуждаемся,когда мы это одиночество испытываем.
Мы не пытаемся сразу поесть, попить, что-то купить, поскролить ленту, как мы это часто делаем. Нас вся цивилизация уводит от самих себя,она так продумана как будто. Мы не бываем осознанно сами с собой наедине. Хотя при этом многие испытывают одиночество. Поэтому мы в этот момент пристально смотрим на себя. Почему существуют дневники наблюдений за собой?
Да потому что в этот момент, особенно когда мы пишем рукой, а не в телефоне в заметках, а прямо ручкой, подключаем еще мелкую моторику,мы целиком и полностью через осознавание, через кодировку в мысли пропускаем свои аффекты,свои переживания. Почему одной быть так страшно?А потому что мы знаем всем своим существом, что по-другому уже не будет,что та фигура, о которой мы мечтаем, базовый защитный оберегсреди людей для нас никем не представлен.
И мы сталкиваемся с краешком того ощущения, которое могли испытывать маленькими, когда нам не хватало этой достаточно хорошей матери. Мы могли оставаться в одиночку, хотя были в безопасности и наверняка накормлены, но тем не менее. То есть мы падаем куда-то, где мы уже были, поэтому нам так страшно.
Как начать быть наедине с собой? Парадокс здесь в том, что мы всегда наедине с собой. Мы просто не хотим этого осознавать. Это как начать переваривать пищу? Мы всегда ее перевариваем, если у нас все в порядке со здоровьем. Просто нужно обратить внимание на то, что мы были в иллюзии, что найдется еще некий сверхзначимый человеки будет для нас более весомым, чем мы сами. А такого во взрослом мире не существует.
Даже если это святое место не сильно напитано у взрослого человека (у кого-то больше, у кого-то меньше), оно все равно становится определенным буфером между ним и внешним миром. То есть взрослые мы совершенно естественным путем становимся отдельными от всех других людей. Наши дети становятся отдельными от нас. Это здоровый процесс. При этом мы можем строить благополучные связи, у нас все может быть хорошо с привязанностью. Можем любить, жить в больших семьях, но по состоянию, скажем так, духа и души мы всегда будем отдельными. Потому что у каждого из нас есть какая-то своя уникальная задача для этой жизни. Она не закрывается только на тех людях, которые нас окружают. У нас есть что-то, что нас сюда привело и чему мы служим. И это не только люди, не только наши родители или дети. Это нечто другое. Но сколько бы нам не было лет, нам всегда нужно быть с кем-то в детско-родительских отношениях,быть перед кем-то ребенком. Мне может быть 80 лет,но мне очень нужно иметь безопасные детско-родительские отношения с какой-то фигурой, к которой я буду относиться как к родительской. Теперь вернемся на шаг назад. Другую маму не подвезли, то есть никто из людей это место занять не может. В чем ментальная зрелость?В том, что мы можем поставить на это место фигуру, суть, объект, который и считаем как причину нашего появления здесь. Для кого-то это Бог, для кого-то Жизнь, Мироздание, умная материя. Некий великий высший замысел — неверующим людям здесь будет очень тяжело — по отношению к которому я буду ребенком. Даже если я директор большого завода и мне 70 лет, но я буду ребёнком вот этой фигуры. Мать-архетип, сюда можно поставить.
И строить самостоятельно уже отношения с этой фигурой, чтобы вот это святое место вокруг меня, этот буфер, заполнялось тем, в чем испытываю голод. У нас есть опция самовосстановления этого тотального страха одиночестватолько через вот такой кульбит. Страшно, когда мы используем для этого других людей. Вот детям нашим некуда деться до какого-то возраста. Мы можем на это место ставить их и говорить:“дай мне своей любви, своей жизни”, понимаете?Вот вампиры-родители, которым нужна жизнь ребенка, чтобы не чувствовать себя одинокими. Принадлежи только мне — действительно страшное послание.
Поэтому лучше всё-таки для нас переходить в эту систему самостоятельного жизнеобеспечения. И тогда мы отстаём от других людей,мы можем с ними быть в хороших, близких, интимных, любящих отношениях,но вот это место вокруг нас начинает заполняться через контакт с фигурами высшего порядка.
Если на это посмотреть таким образом, то можно увидеть, что жизнь вообще-то справедлива, она добра, она за меня, она со мной не конкурирует. В ее интересах нет того, чтобы я отказалась от себя. Более того, в ее интересах как раз есть то, чтобы я через самореализацию преобразила ее вокруг себя. Поэтому у жизни с нами очень взаимовыгодные отношения. Кто-то Бога поставит на это место, у кого какие свои предпочтения. Время, проводимое в таких размышлениях, в таких отношениях возможно только в сознательном уединении. Даже если вы среди людей, в этот момент как-то отключаетесь. Все внимание направлено вовнутрь, и там происходит эта расстановка фигур. Вот эти отношения все происходят внутри. И тогда постепенно это святое место заполняется. Могу ли я чувствовать себя в этот момент одиноко?Могу ли я бояться одиночества, если я понимаю, что у меня есть вот такие отношения? Конечно, могу. Я, наверное, могу сожалеть о чем-то, например, нет партнёра или ребёнка или ещё что-то. Но глобально я буду знать, что вот этот колпак надо мной есть. Я его чувствую, если я нахожусь действительно в искренних отношенияхс этими фигурами высокого порядка.
Почему это счастье — уметь быть самим собой?Да потому что неумение быть самим собой,хотя мы всю жизнь там находимся, это колоссальное напряжение. Это большой отъём ресурса от жизнии переваривание его в эти хтонические тревожные состояния. Почему я одинока? Где мне найти партнёра?Как мне родить ребёнка? Что мне нужно сделать? Это же отъём большого куска жизни. Ведь в это время, если я уже пойму, что я всегда вообще-то глобально и была,и буду одинока, я могу направить эту энергию на что-то более для себя продуктивное, в свою самореализаци. Даже если у меня большая счастливая и дружная семья,я всё равно буду отдельно, как и другие люди будут отдельно от меня. Между мной и другим человеком есть эта незримая разница. Мы никогда не сольёмся. Это невозможно. Это божий замысел не слиться. Если бы мы могли так влиять друг на друга,мы бы уже не существовали как вид.
Поэтому есть вокруг нас вот такой оберег, который от этого спасает. И счастье, умение быть с собой, потому что тогда мы возвращаем себе этот ресурскак раз для своей жизни, для своей самореализации. Нам можно не париться на эту тему, а вложить это во что-то другое. Например, задать себе вопрос. Чего сейчас хочет от меня жизнь?Вот этими событиями, вот этим обстоятельствам, то, как я живу. Чего хочет от меня жизнь? И в эту сторону направить эту энергию,а не в растормаживание этого страха, который имеет зацикленность. Мы не избавимся от этого страха, если мы не выйдем из этого круга. И мы не выйдем из этого круга, если мы не избавимся от этого страха. Поэтому, конечно, счастье — уметь быть наедине с собой,потому что тогда я принадлежу отношениям с этой фигурой высшего порядка.
