В семье есть более или менее стабильная фигура, на которую принято опираться и следовать за ней (кто в доме хозяин) и основное время существования пары проведено в мире, даже если это потребовало от участников каких-либо жертв (наступить себе на горло там, где требуется сохранить баланс). Это очень прочная конструкция, расшатать которую не вдруг удается любовникам, трагедиям или болезням.
Такая пара, как правило, растачивается изнутри, когда груз претензий, усталости или просто потеря любви накапливаются в непреодолимость совместного существования в прежнем виде. И тогда появляются сначала тихие надежды на «пожить немного раздельно», которые в видимой своей части предполагают отдых друг от друга, а в скрытой-истинной тестирование новой реальности и себя в ней. Получится — хорошо, буду наращивать дистанцию, не получится — вернусь и буду знать, что так лучше.
И вот в момент этого тестирования нового существования начинается агонизированная конвульсия системы, которая обеспечивается диким страхом от потери может и не очень приглядного, поношенного, но стабильно существующего и своего, против непонятных кисельных берегов с молочными реками, до которых никто так и не добрался, но очень, очень хочется.
Агония проявляется постоянными сомнениями в правильности решения, в «случайных» встречах с тем, с кем решил расстаться, чтобы убедиться, а не поменялось ли чего, в безостановочных, ползущих предательских мыслях о казусах журавлей в небе, о хороших моментах в прошлом, о вине перед детьми, родителями и самим партнером. Система шарашит гормонами из-за страха потерять пусть и не очень приятную, но реально существующую данность=безопасность вместо чего-то там вдалеке,