Да, это сначала будет проявляться именно телесно, но быстро дойдет до мышления и начнется мысленная жвачка — что со мной не так? Как я выгляжу? Я плохой/бестолковый/некрасивый и тд. Мысли только разгоняют симптом в теле и вот мы уже скукожились, покраснели, начали заикаться, расплакались, провалились. Казалось бы — достаточно просто думать в этот момент иначе, рассуждать логически и всё пройдет. Всё, да не всё.
Низкая самооценка и страх негативного мнения о себе от окружающих проявляются от нашего стыда. Иногда это устойчивое, вжившееся в нас хроническое состояние недовольства собой, негатива к своим проявлениям. А иногда ощущается как ожог — телесный и молниеносный. Даже для людей с высоким уровнем осознанности и саморефлексии недостаточно в момент падения в стыд наговорить себе много хороших слов, чтобы выбраться. Формирование стыда у ребенка происходит еще в доречевой период и прошивается в мышечных реакциях, в специфической биохимии мозга и индивидуальной реакции на стресс (бей, беги, замри). Поэтому словами здесь не пробиться или же они будут восприняты сознанием поверхностно. Необходимо подныривание глубже.
Первое, что проявляется телесно — это внимание, тонус, частота работы мозга. Внимание при этом состоянии все время направлено на сканирование внешней среды, изучение других людей, но не с целью узнать что-то про них, какие они, а увидеть себя в них и какой я в их сознании. Об эмпатии здесь нет и речи, так как внимание это очень тоннельно и ригидно, выхватывает своим лучом только конкретно интересующую информацию — я сейчас для этого человека хороший (правильный), интересный?
На себя, свои сигналы в теле, чувства или ощущения внимание почти не направляется, рискуя потерять из виду важную информацию о внешней среде. Это вызывает постоянное состояние повышенного тонуса и возбудимого ритма головного мозга. Проявляется внешне это в тревоге, панических атаках, ОКР, кожных заболеваниях, сердечно-сосудистых отклонениях, перфекционизме, непонимании своих желаний и потребностей, более развитом мышлении по сравнению с эмоциями и телом.
В общении с другими человек, находясь в подобном возбудимом состоянии с повышенным вниманием на других людях, может не интересоваться их жизнью, а рассказывать только о себе. При недостатке воспитания так тоже себя ведут, но тут именно стремление проявиться во внешней среде в противовес тревоге, что меня никто не замечает, я не значим. Может перебивать, опять возвращая разговор на себя. И обратные стратегии — страх проявляться, публично выступать, честно говорить о своих переживаниях, прояснять отношения, страшась конфликта и отвержения.
В любом случае будет домысливание за других в высокой степени, доходя до абсурдности. Я знаю, что ты обо мне думаешь, что ты чувствуешь ко мне — убеждения как раз воспаленного внимания, сканирующего внешнюю среду. При этом человек не может понять, что чувствует он сам, его внимание не направляется на собственное состояние.
Поэтому все чаще в своей работе я замедляюсь до альфа-ритма головного мозга и веду именно внимание человека на происходящее с ним. Это обжигает и хочется привычно выбежать «в голову», поразмышлять. Но раз за разом, сочетая анализ, внимание на себе в своем настоящем и прошлом, нам удается переводить и тонус в более спокойное состояние. Только в этой точке психика способна на исцеление и самовосстановление. Человек в покое своих систем определяет верно и свою активность, собственные цели и стратегии. Это и есть подныривание под сценарий и тупики.
Вне психотерапии возвращать внимание на себя помогают:
— дыхание, при котором выдох длиннее вдоха;
— замедление темпа речи, снижение тембра голоса, переход в более гортанное звучание;
— максимально напрячь все мышцы, следуя снизу вверх и после паузы расслабить;
— взять паузу прежде, чем отреагировать на внешний вызов и м момент паузы посмотреть вглубь себя, увидеть себя маленького и испуганного, посмотреть на увиденное через добрые глаза;
— телесный контакт с самим собой, потереть интенсивно свои ладони друг об друга, чтобы они были теплыми и положить их на то место, где сейчас в теле проживается стыд. Пропустите через них всё тепло и нежность, на которое вы способны.
Умение взаимодействовать с реальностью и вызовами взрослой жизни передается по наследству. Это прозвучит странно и больно для тех из нас, кто трудится не покладая рук, старается зарабатывать, обеспечивая детям счастливое будущее, а вот они все никак в это будущее не шагнут. Не освободят нас от повинности принадлежать все время их интересам. А что же в этой ситуации происходит такого, что дети не перенимают наше трудолюбие и ответственность?
Генетический фактор, физиологические и биохимические особенности ребенка. Мама может быть сверх дофамино заряженная женщина, стремящаяся к успеху, регулярный спорт или образование. А у ребенка другая гормональная система, уровень ферритина, темперамент в конце концов. И вот уже для такой «бодрой» мамы ребенок флегматик будет выглядеть неудачником. Никакие убеждения, призывы или личные примеры здесь кардинально ситуацию не поменяют, но если стыдить ребенка за его подобную инаковость, то это точно отобьет желание быть похожим на своего родителя. Зато доброе принятие, понимание его особенностей поможет раскрыть и его сильные стороны или скомпенсировать существующие трудности. Особенно родителям стоит помнить здесь, что в этой ситуации нет абсолютно никакой вины ребенка, он родился с таким набором факторов именно от них.
• Фактор травмы. Если в течении детства с ребенком произошла какая-то сверх стрессовая ситуация, превосходящая возможности его психики с ней справиться, то психо-эмоциональное развитие могло зафиксироваться в этой точке. Тело растет, а психика не успевает — она не свободна от расщепленных, непереработанных и тем самым передавливающих её переживаний. Таким же образом могут влиять на чувствительных детей и накопительные, повседневные травматичные переживания, связанные со специфическим удовлетворением (или не удовлетворением) детских потребностей взрослыми людьми. Фактор любой непереработанной травмы будет проявляться в стиле привязанности человека — возможность и способ строить отношения с самим собой и другими. В психотерапии с привязанностью работают, но это долгий процесс, захватывающий внимание к телу, ощущениям, эмоциям, поведению и выстраиванию контакта с терапевтом.
• Фактор прямого наследования. Когда поведение, стиль жизни самих родителей не является объективно зрелым. Они не умеют зарабатывать или распоряжаться деньгами, находятся на содержании своих же собственных родителей или в постоянных кредитах. Наличие устойчивой зависимости даже у одного из родителей, которая отвлекает на себя жизнь или ресурсы семьи. Если сам способ родителей жить свою взрослую жизнь не внушает ребенку оптимизма и желания расти — хроническая усталость или выгорание от отношений в браке, от нелюбимой работы, от заботы о детях, общее состояние неудовлетворенности своей жизнью и отсутствие каких-либо действий для перемен. Просто все плохо и ничего с этим делать не нужно, так как это и есть сама жизнь. Вполне логично, что в такую жизнь детям идти не хочется, ведь пример именно своей взрослой жизни они берут из семьи. Поэтому задача родителей, среди прочих многих повседневных обязанностей, быть счастливым, заботиться о себе, удовлетворять свои потребности, не нарушая интересы других людей, развиваться, переводить свои мечты в цели. Это очень действенный для детей пример, как же это интересно быть взрослым.
• Фактор патологического симбиоза. Вот здесь самая частая история у трудолюбивых родителей, ведь им в свое время пришлось рано повзрослеть. Раньше необходимого возраста, когда приходилось в определенном смысле заботиться о своих родителях — об их чувствах, настроении, удобстве, безопасности. В определенных ситуациях у эмоционально незрелых родителей или в трудных жизненных обстоятельствах вырастают грандиозные дети. Они все могут, все на себе несут-везут, вся их гормональная система разогнана на то, чтобы быть системой обеспечения для других. Системой потребления они быть не обучены. Помним рассказы про ключ на шее в 7 лет, готовка не только для себя, но и для родителей. Которые сутками на работе, а то и в командировке на две неделе, а ребенок дома один — сам ходит в школу, спит, ест, сам с собой разговаривает, еще и о кошке заботится. И взрослые таким ребенком гордятся, не понимая, какой ценой ему даются такое подобие взрослой жизни. И вот именно эти грандиозные дети, становясь родителями, много работая все так же на благо окружающих, не могут постепенно передавать заботу о себе своим детям, определенную ответственность им за их жизнь. Ведь они не чувствительны в этой зоне — они всегда несли ответственность на себе, всегда с себя спрашивали и не понимают необходимость и своевременность этой разгрузки, что пора передавать детям и заполнять освобождающееся место собой, своими интересами. А они разве есть, эти свои интересы, жизни для себя? Они до последнего не делятся с детьми необходимостью заботиться о себе, пока не взрываются от перетруженности шеи. А дети им успешно зеркалят, что тем не хватает состояния потребления, быть объектом чьей-то заботы, хотя бы самого себя.
• Фактор бунта. Здесь процесс может быть двухсторонним: как родители своими действиями могли, сами того не желая, заложить для этого основу, так и уже взрослый ребенок решил быть, например, обиженным или в бесконечном творческом поиске за чужой счет. Родители способствуют такому бунту, когда вовлекают ребенка в свои конфликты, делают его заложником мира или войны с родственниками. Часто это проявляется при разводе, когда ребенку одна из сторон предъявляет бесконечный негатив на другого родителя. А в детском сознании он состоит из мамы и папы, если одна часть теперь плохая, то она в развитии замирает, ей нельзя проявляться. И это ограничение становиться взрослым, потому как на одной ноге далеко не ускачешь. Или сам ребенок мог взбунтоваться против реальности, в которой родители по какой-то причине потеряли свое материальное благополучие и больше не могут широко обеспечивать потребности ребенка. Это своеобразная детская истерика в магазине, где ребенок падает на пол и требует желанную игрушку. Так вот, если этому ребенку уже больше, чем 18, то его смело можно в этом магазине оставить. Знакомство с реальностью в таком случае приходит через боль, но для этого нужно не лишать ребенка возможности её пережить. Ни отмазывать, ни исправлять его ошибки, а предоставить ему посильную помощь в контакте с последствиями и ответственностью за свои действия.
• Фактор вторичной выгоды самих родителей в незрелости своих детей. Такое тоже присутствует и в терапии становится проявленным. Самому себе бывает сложно отвечать на вопросы «зачем, для чего я удерживаю своего ребенка?», «чего я боюсь?». Тут и про собственную невостребованность, про страх остаться лицом к лицу с нелюбимым партнером или про нежелание увидеть свою жизни настоящей, как она есть и как я с ней обошелся.
Если вас беспокоит несамостоятельность ваших уже взрослых детей, проведите себя по этим пунктам, поищите в себе честно и внимательно ответы на свой вопрос. Они обязательно найдутся, как и способы решения, но вот понравятся ли они вам?
Есть одна из формул контрактов (договоренностей) в коммуникации между людьми, состоящая из трехчастной структуры: административный контракт-профессиональный-психологический. Они не действуют по одиночке, хотя мы часто пытаемся именно так поступать, что приводит нас к разочарованию в людях, разводам и просто непониманию происходящего в наших отношениях. Формула эта действует от минимальных отношений с кассиром в магазине, до взаимоотношений в семье и бизнес партнерстве.
Административный контракт — регламент и условия взаимодействия, наши права и обязанности. Например, на кассе по этому контракту мы пришли в магазин в его рабочее время, стоим в очереди, оплачиваем, а кассир выполняет свою часть работы. В браке — своеобразная Конституция нашей семьи, каковы условия нашего финансового распределения, у кого какие обязанности в семье, кто за что отвечает. В бизнесе у соучредителей — принятие Устава, каковы условия данного партнерства, кто, сколько и чем вкладывает в предприятие.
Профессиональный контракт уже отвечает нам на вопрос, почему именно этого человека я выбираю для взаимодействия, чем он меня привлекает, какие наши с ним сильные и слабые стороны, где мы друг друга дополняем, а где толкаемся. Это уже про то, как мы выполняем свои обязанности и реализуем полномочия. На кассе, выбирая из нескольких вариантов, мы подойдем туда, где меньше очередь или нас привлекает настроение кассира и будем обходить стороной тех, кто долго пробивает товары или хамит. В браке это про саму причину нашего брака и способ его устройства, какой я партнер и как мы друг о друге заботимся, ссоримся-миримся, ведем быт, учитывая индивидуальные особенности. В бизнесе мы проясняем, как и чем каждый из нас может усилить общую работу, особенности нашей коммуникации, понимание сильных и слабых сторон каждого партнера. Дима хорошо договаривается с людьми, а Мария обладает сильными аналитическими способностями и предвидением рынка.
Психологические контракты направлены на подтверждение наших сценариев, чего же я на самом деле хочу получить от другого, какие мои потребности я хочу с его помощью удовлетворить. И это далеко не всегда про радость и хорошее настроение. В любой из сфер не проясненный этот вид контракта стремится подтвердить уже усвоенное ранее «я так и знал(а)». На той же кассе мы хотим не только купить товар, но чтобы кассир нас как минимум не обманул и был аккуратен с нашими покупками, а также мы не против доброго приветствия и улыбки. Если кассир нам хамит, а мы выходим с внутренней фразой «все вокруг дебилы», то это про наш психологический запрос на подтверждение уже имеющихся знаний. В браке это одна из самых важных и при этом теневых частей: насилие, зависимости, обесценивание, равно как и добрые отношения будут иметь истоки именно в этом месте. Внешне я всегда хочу любви и счастья, но бессознательно мне необходимо столкнуться с ранее вытесненным материалом, который необходимо прожить и только после этого выйти на следующий уровень эмоционального и ментального развития. В бизнесе люди сходятся ровно по тем же причинам и ожидают или подтверждения своей картины мира (мне рады или все хотят меня обмануть) или возможности через эту пусть и деловую близость привести в движение внутренние застойные чувства. Все это делается на неосознаваемом глубоком уровне с целью жить.
Конфликты между людьми начинаются по причине непроясненности контрактов и их содержания. Домысливание вместо ясности, иллюзии и надежды на другого вместо ответственности за себя, страх и вина заявить о своих правах и правилах. Поэтому любой конфликт в семье или сотрудничестве имеет смысл распутывать, начиная с пропущенного уровня — о чем они не договорились заранее, на что (кого) надеялись при этом, что обесценили в себе и в другом и тд. Именно эти прояснения позволяют снять конфликтное напряжение с личности друг друга и перенести её в конструктивное русло взаимодействия. Мы не можем договориться не потому, что кто-то из нас плохой или поступает плохо, а потому, что мы не узнали условия наших добрых отношений.
Чем старше отношения, тем более легкими становятся административный и профессиональный контракты, а вся суть происходящего спускается на психологический уровень. Любые стрессы (положительные в том числе) возвращают отношения на поверхностный уровень договоренностей, где заново приходится составлять контракты при разводе, выросших детях, продаже бизнеса или новой кассирше. Но как только система входит в устойчивость, проявляются настоящие потребности и смыслы отношений. Можно от них убегать в другие магазины, браки или компании, но принесем мы туда только себя и свою потребность подтверждать снова и снова нашу субъективную картину мира или дать возможность проявиться вытесненному через столкновения с другим человеком.
У ревности есть душа и даже имя.
Вспомните, как и при каких обстоятельствах вы ревнуете? Вы активны при этом, проясняете и даже шумите? Или сжимаетесь в состоянии “замри” и просто ждете, что вас бросят? У ревности две ноги: страх — злость и в зависимости от того, что было с вами в раннем детстве, то и определяет, будете ли вы предвкушать отвержение или биться в конкуренции. И это же знание поможет разобраться с ревностью, как с последствиями своего пережитого, а теперь активно предъявляемого партнеру. Но по порядку.
Для того чтобы разобраться в нашей ревности и её проявлениях, нам необходимо вернуться в базовую привязанность. Эта самая важная связь (сильнее связи с Богом) создается в первые 6 месяцев рождения самым главным человеком — мамой. Папа приходит потом, все родственники посмотреть-потискать тоже. Мама весь мир и первая влюбленность, как писал Фрейд. Важно отметить, что привязанность создают именно взрослые, ребенок может лишь подхватить то, что дают и как-то на это отреагировать. Он даже оттолкнуть это не может или взять что-то выборочно.
Если в этот период все было благополучно, потребности ребенка своевременно мамой удовлетворялись, она была не просто эмоционально доступна для малыша, а испытывала к нему нежность и любовь, то привязанность формируется в доверии сначала к маме, а затем и к миру, к людям. Становясь взрослым такой ребенок знает, что мир к нему добр, никаких подвохов или намеренных желаний его обмануть просто не существует. Если что-то случается, то у этого есть причина и она не в том, что его не любят. Любят, но выбрать могут себя, свои интересы и счастье. Такой взрослый знает, что на каждую печаль будет добрый отклик, потому как мама своим чутким вниманием прошила это в его систему мировоззрения. Вместо ревности здесь доверие, уважение к выбору другого и печаль в случае расставания, которая сменяется надеждой на то, что всё будет хорошо (мамин отклик).
Но довольно часто бывает несколько иначе и даже если мама очень хочет вкладываться любовью в создание этой привязанности, ей бывает просто нечем это делать. Неважно по какой причине — не хватает ресурса для такой инвестиции. Не вдаваясь в подробности как это может происходить и влиять на ребенка в долгосрочной перспективе, скажу только, что в этом случае формируется устойчивый, базовый страх потери контакта, разрыва. Мамы не хватает, а значит ребенок с неудовлетворенными потребностями, с которыми ему самостоятельно не справиться. Для ребенка этот страх — ожидание смерти, бессилие, ужас. Узнаете проявления ревности у некоторых взрослых? Панический морок, что объект уйдет, питающая связь будет прервана и я не выживу. Так формируется созависимость, как защита от необходимости справляться со всей своей ранней неудовлетворенностью в одиночку. У такой ревности именно страх потерять партнера (ребенка, друга, чье-то внимание) и стремление его удержать, иногда любой ценой.
Если в ревности человек больше фокусируется на том, кто именно может угрожать отношениям (любовник, невестка, коллега), то здесь проявляется конкуренция сиблингов. Она всегда за внимание мамы — кто более любимый, нужный, значимый. Формируется подобная конкуренция в психике ребенка с 3‑х лет и её целью также является удержание связи с матерью и устранение тех, кто может этому помешать. “Я здесь самая любимая” говорит жена потенциальной любовнице мужа. “Я здесь самая главная” отвечает ей свекровь. И разворачивается битва за “маму”, которая возможно и поводов для ревности-то и не давала, но внутри столько ранней злости, что её просто требуется в целях оздоровления куда-то размещать. И вот он повод, как подходящий случай.
Если с ревностью приходят за помощью в психотерапию, то важно понимать из чего она состоит (отвержение или конкуренция) и уже отталкиваясь от этого пробовать распутать в себе этот ранний узел из недоверия, страха и злости. Именно пробовать, потому как в этом процессе неизбежно придется встретиться с первоисточником своей ревности и осознать, что происходящее со мной здесь и сейчас — это реакция на там и тогда. Никаких других людей в моей собственности больше не существует, ни над кем я не властвую и и никто мне не принадлежит. Даже мои собственные дети. Поэтому каждый будет выбирать себя и свое благополучие, а не мои страхи и интересы.
Но для того, чтобы и самому разрешить себе делать такой выбор, принять такой выбор по отношению ко мне, придется много раз поговорить с той душой, к которой я все еще так привязан. Придется оплакать вместе со своей внутренней мамой (не реальной!) наше прошлое, которое я все пытаюсь изменить, ревнуя уже других людей. Ведь я всё еще надеюсь, что ревность их остановит и они наконец удовлетворят мои потребности. Как мама.
Отношения с родителями — одни из самых значимых для любого человека на протяжении всей его жизни. Даже когда мы вырастаем, создаем свою семью и уже полностью отделяемся, мы смотрим на этот мир, на своих партнеров и детей через глаза ребенка своих родителей. Мы и с собой поддерживаем те же отношения, что проживали в детстве со значимыми для нас взрослыми. С той лишь разницей, что маленькими мы буквально физически зависели от родителей, их расположения к нам, а когда выросли, стали зависеть от их уже внутренних образов внутри нас, давно ставших неотъемлемой частью нашего Я. Для кого-то это пресловутый внутренний критик, страх двигаться дальше и его-то достигать, а для кого-то это добрые глаза и теплые, щедрые руки.
С родителями можно разъехаться, перестать общаться, но вот расстаться и забыть не получится, невозможно психически здоровому человеку исключить из себя истоки своего происхождения, это сумасшествие. Поэтому значимость отношений с родителями (особенно с мамой) важна практически для каждого из нас, я еще не встречала клиентов, которых бы не волновала эта тема так или иначе. Но что делать, если нет взаимопонимания, тепла или любви с теми, кого природа определила нам в самые близкие люди? Если рядом с родителями уже взрослый человек чувствует себя неудачником, плохим и виноватым ребенком, хотя ему 50 лет и он директор в большой компании? Возможно ли преодолеть различия в мировосприятии, отношении воспитания детей-внуков, пониманию границ и взаимного уважения?
Ответы здесь всегда туманны — в этих отношениях участвуют люди, сцепленные не только близостью любви, но и семейными сценариями, родовыми травмами, конкуренцией за право быть самым лучшим, умным или нуждающимся. Между родителями и их детьми такая степень близости, которая начинается со слияния и далеко не всегда из этого состояния выходит, поэтому всё светлое и потаенное темное сознание одних передается по наследству другим. И дети всю свою жизнь занимаются ревизией доставшегося добра, что подходит, нужное и дорогое, а что оставить или вернуть.
Давайте попробуем хоть немного разобраться, как и через что мы можем замечать, какие у нас отношения с родителями, что в них нас питает, где мы хотим делиться с ними любовью, а что выматывает, ранит и создает между нами дистанцию. Как поддерживать отношения, если не договориться и для чего вообще в них вкладываться.
Многие и не задаются вопросом, а какие у меня отношения с родителями, подразумевая, что вклад тут двухсторонний. Мы можем привычно в радостные моменты сразу звонить маме или испытывать хроническую вину за свою нетаковость перед ней. И что? Всегда так было, все так живут. Поэтому задайте для начала себе вопрос, как я себя чувствую рядом со своими родителями, когда просто думаю о них или о ком-то из них? У меня поднимается настроение, прилив сил или упадок? Что я при этом о себе думаю и кто еще с этим мнением согласен? Вы удивитесь, насколько токсичной может быть любовь того, кто не давал разрешения на отделение, самостоятельность, свое мнение и собственное счастье. Послушайте для начала себя, в каком вы состоянии рядом с мамой и папой.
Основная проблема, создающая помехи в отношениях — это взаимные претензии, что и кто кому был или есть должен. Претензии рождаются из наивного ожидания, что другой должен быть не собой, а кем-то другим. Другим родителем с иными возможностями обеспечивать материально или способностью иначе любить и по-другому поддерживать. Другим ребенком, который в благодарность жертвует своими интересами ради родителя. Если уже взрослым детям удается убрать претензии к родителям, то и встречное отношение становится легче. Освободиться от инфантильных ожиданий от родителей извинений за причиненный ущерб, недолюбовь и недозаботу получается у того, кто в один момент осознает, что претензиями пытается лбом пробить бетонную стену, пока своя собственная жизнь отложена в сторону и ждет своего хозяина из блужданий в дремучем лесу прошлого. Это своеобразный способ продолжать отношения с родителями, не желая признавать свои возможности от них отделиться. И конечно прекрасное алиби для тех, кто не рискует чего-то достигать, развиваться, проходить через трудности и ошибки, объясняя себе это обидами на тех, кто уже ни на что в их жизни не влияет. Претензии удерживают от страшного открытия “я уже могу сам”.
Если с обидами вы разобрались, то можно посмотреть на качество ваших отношений в виде наличия или отсутствия границ, полагающихся взрослым людям. Это пожалуй главный признак того, что родители признали своего ребенка отделившимся и могущим справляться без их трепетного участия. Если баланс дистанции-близости соблюдается, то с родителями хочется общаться, если нет и вы чувствуете их присутствие там, где вам не нужно (ваш быт, личная жизнь, планы, внешность, мировоззрение), то появляется сигнальная злость. Не отмахивайтесь от неё, поговорите с собой о её причинах. Так вы сможете увидеть, что необходимо изменить в этих отношениях для их же благополучия. Если изменить не получается — родители могут не соглашаться на какие-то иные отношения, нежели привычные для них — придется брать на себя ответственность за регулирование комфортной дистанции в общении. Признак нашей взрослости еще и в том, что мы не ждем от других людей, в том числе от наших родителей, что они сами догадаются, как для нас будет лучше. Не догадаются, а если и так, то с чего им меняться, чтобы было лучше нам, а не им?
На наши отношения влияет и приверженность общим семейным традициям — проводить вместе с родителями какие-то праздники, отмечать важные для семьи даты в расширенном кругу, приглашать всё старшее поколение на дни рождения младших членов семьи. Так создается родовая связь, когда дети перенимают через глаза старших силу семьи, а старики напитываются детским смехом, как подтверждением преемственности, а значит определенного бессмертия.
И конечно благодарность к родителям является по сути желаемым состоянием для любого взрослого человека, при этом не для всех она посильна. В благодарности к родителям прежде всего заинтересованы сами дети, так как именно через это состояние мы получаем доступ к силе и ресурсам рода, а их всегда там в избытке. Род, как система, заинтересован в развитии и процветании, поэтому вкладывается в каждого нового участника способностями, генетикой, наследством, своим уже огромным опытом выживания и живучести. Но чтобы с этим соединяться, нужно иметь эмоциональную связь с родом через своих родителей, признавая их вклад в нашу жизнь. А это и есть благодарность. Даже если нет возможности испытывать уважение или любовь, всегда можно найти основание, за что можно сказать “спасибо!”
Да, описать все эти известные истины несложно, сложно их пропускать через себя, делать частью своей жизни. Сложно принимать решение, что моя жизнь больше не определяется прошлым, я свободен отвязаться уже от него и начать жить свою жизнь. А это всегда подразумевает новые отношения с нашими родителями, где можно любить, заботиться друг о друге, не сливаясь с системой “мать-дитя”. Или попробовать изменить нерабочее и больное, оставаясь в добром отношении к себе даже тогда, когда изменить уже ничего не получается.